Его шатает.
Наверное, зельем обжечься - очень больно. Даже несмотря на то, что не больно сейчас.
"Но почему так шатает?"
И бледный очень.
Когда Максвелл в очередной раз вписался в стену, Лия не выдержала: подошла к нему и приобняла мальчика за плечи, чувствуя, как щеки тут же запылали предательским румянцем.
Оказалось, что она его пониже. А, какая разница! Мальчики должны быть выше.
- Не хочу я ничего успевать! Я тебя провожаю. Ты ведь сам не дойдешь: смотри, как тебя шатает! - заявила она дрожащим от смущения и жалости голосом. - Мы сейчас на лестницу пойдем, которая движущаяся. А тебе плохо, ты ведь с нее и упасть можешь. Я поддержу, хорошо?
Она постаралась, чтобы это звучало уверенно, но вышло, кажется, жалко и нелепо. Как обычно.
Хотя ему, наверное, всё равно. Даже если и не больно. А ведь больно!
Почему она не может вот прямо сейчас взять палочку и вылечить его руки?!
"Вырасту - стану колдомедиком", - необыкновенно отчетливо прозвучала в голове мысль, пока она вела мальчика по коридору.
Лестничный пролет - в тишине. Она держала Максвелла крепко, боясь, как бы он не свалился.
Очередной коридор, кажется, предпоследний. Но отпускать Максвелла нельзя: выглядит он совсем плохо. Как-то вот совсем-совсем.
Опять нестерпимо захотелось разреветься. Но нельзя, никак нельзя.
- Эй... мы почти пришли, - тихонько сказала она, кусая губы. Постаралась заглянуть мальчику в глаза. - Вот за поворот зайдем, и там, в конце коридора, уже больничное крыло...

Лия вдумчиво кивнула.
- Верю... нет, я уже тебя доведу. Ладно?.. Кстати, меня зовут Лаэлия. Но ты зови Эли.
Лией ее звали дома. Поэтому она так и не представлялась: очень дорожила этим... кусочком дома, что ли.

В больничном крыле девочка сдала Максвелла заботливо охавшей мадам Помфри, сказала, каким он обжегся зельем. Медсестра куда-то увлекла мальчика, и Лия осталась одна в палате. Заоглядывалась. Неловко села на ближайшую кушетку, сложила руки на коленках.
Страшно. А вдруг мадам не сможет вылечить его ладони? Это же будет очень... плохо! И совсем неправильно.
Дрожа, девочка обхватила себя руками и продолжила нервно ждать. Уходить, не узнав, что всё будет хорошо, она не собиралась даже. Тут уже было совершенно всё равно, оставят Максвелла в больничном крыле или нет - главное, чтобы мадам Помфри сказала, что руки у него целы...